Артем Молчанов дал интервью для 76.RU
Мэр обернулся на гулкий звук за спиной, раздавшийся, пока мы шли по убранной стороне улицы Нахимсона. Будто что-то упало. Еще через несколько метров за нашими спинами плюхнулся на землю ком снега, возможно, с крыши областного департамента финансов. Двумя часами ранее, до того, как мы вступили в жижу на центральной улице Ярославля, глава города Артем Молчанов рассказывал о транспорте, недостроях и зимней уборке. Беседа вышла приятней, чем прогулка. Хотя вопрос про уборку тротуаров и смахивал на допрос, глава города постарался быть честным.
7 февраля будет ровно четыре месяца, как у Ярославля новый мэр. Какой он? Оцените сами, почитав беседу главного редактора с градоначальником.
— Вы уже живете в Ярославле…
— Больше.
— Около того. Классический вопрос для всех приезжих управленцев: на что обратили внимание в городе первым делом? Что понравилось, а что — нет?
— В позитивном ключе — это образ города, его историческая часть. Уникально сохраненные объекты. Я всем друзьям показываю Советскую (Ильинскую) площадь в первую очередь. А потом Вечный огонь. Сейчас объясню почему. На Советской площади стоит храм Ильи Пророка XVII века, а напротив — сохраненное здание, в котором располагались советские органы власти. С двух сторон стоят объекты в классическом стиле, похожие на дома в Санкт-Петербурге. Например, здание присутственных мест напоминает Русский музей. Спасибо тем, кто сохранял эти объекты, нужно было определенное мужество, чтобы их сохранить, если вспомнить борьбу с культурными, церковными объектами в 30-х годах прошлого века. Я люблю историю и всегда восторгаюсь людьми, которые вкладывают душу в нее.
Почему Вечный огонь? С двух сторон находятся барельефы, а между ними виден Успенский собор. Интересное решение.
— А из минусов? Недавно губернатор на встрече со СМИ , что он первым делом увидел в городе недострой на Октябрьской площади.
— Это точно правильно, что он сказал. Но я даже не на это обратил внимание. А на то, что много недостроев и разрушенных объектов как в исторической, так и в промышленной и даже в жилой застройке. Они точно создают диссонанс. Какая-то незаконченность. Взять, например, Дзержинский район с законсервированным детским садом. Мы в этом году, кстати, начнем его доделывать. Такое ощущение, что идей много, но то ли ресурсов, то ли организационных возможностей не хватает. Михаил Яковлевич нам говорит, что по каждому недострою мы должны заниматься, разговаривать с собственниками. Вот этот объект, как там его называют?
— «Мордор» прозвали. Собственники на это название обижаются.
— Да, обижаются. Мы по нему работаем. Есть судебное решение, по которому город выступает продавцом этого объекта в экономическом смысле, в переговорах. Решение о его продаже принято судом. То есть мы принудительно продаем этот объект. Встречались с собственниками, разговаривали о планах, о возможностях завершения строительства, выкупа этого объекта. Сейчас проходит оценка. Я думаю, что где-то мы в феврале ее закончим, выйдем в суд, и суд будет рассматривать новую цену. Мы дважды уже продавали по той цене, которая сформировалась после понижения. Продажа не состоялась.
— Какой будет новая цена?
— Могу назвать коридор: минимальная сумма — 277 млн рублей, максимальная та же, что сейчас, — 320. Сама оценка по закону действует шесть месяцев. Оценка — это наиболее вероятная цена для заключения сделки. Рынок меняется. Оценщик, как эксперт, должен прийти и сказать, я считаю, что по этой цене наиболее вероятно будет заключена сделка. Мы дважды продавали объект, и дважды аукцион не состоялся, это значит, что цена сделки неблагоприятна. Изначальная цена была порядка 450 млн рублей, потом снизили до 320. Дождемся оценщика. Если он скажет, что цена в 320 подтверждается, значит, будем заниматься.
— Какие шансы у здания быть проданным?
— Я думаю, хорошие. Вопрос заключается в том, что из него можно сделать. По проекту это административное здание с апартаментами. Наверное, когда его начинали делать, это было интересно. Город меняется, меняется рынок недвижимости, мне кажется, сегодня строить апартаменты — это не то направление развития, которое может быть интересным. Понятно, что инвестор — новый или прежний собственник — должен будет найти свою норму рентабельности. Сейчас три варианта рассматривается, которые возможны по генплану. Либо это административное здание, бизнес-центр, либо это гостиница, что, честно говоря, нам интереснее. Потребность в гостинице большая, посмотрите, в новогодние праздники у нас 100 % заполняемость. Роль Ярославля усиливается во внутреннем туризме, востребованность просто огромная.
— А третий вариант?
— Это жилье. По генплану, планировке и всем нормам с точки зрения подъездов, парковок, социальных объектов это возможно. Но здесь каждому покупателю нужно будет для себя подумать, что вы выбираете? Если вы выбираете жить ближе к историческому центру, то загруженность школ, детских садов тут будет выше, потому что застройка плотнее.
Недострой принадлежит ярославской компании ООО «ТБС». На 85 % ею владеет ООО «Ташир Фонд», зарегистрированная в Калуге. Еще по 7,5 % принадлежат бизнесменам Валентине Сережевне Казарян и Вачагану Павлеевичу Харатяну. Компания занимается в основном жилищным строительством. «Ташир» в Ярославле занимается , фактически ТЦ «Фараон». О том, каким планировался проект бизнес-центра и почему не удалось его достроить, мы разговаривали с .
— Читала в ваших прошлых интервью, что вы любите историю. На этом фоне вопрос. В прошлом году в Ярославле приняли проект зон охраны, который, по сути, говорит, как можно застраивать буферную зону ЮНЕСКО. Значит ли это, что у нас сейчас начнет бурно развиваться застройка в этом околоисторическом полотне?
— Хорошо, что вы именно так задали вопрос. Сразу отвечу — нет. Проект зон охраны — это один из документов планирования. Какой-то революции в застройке точно не происходит, потому что проект зон охраны — это один из документов планирования. Есть генплан, есть правила землепользования застройки, есть проект зон охраны. Каждый из этих документов только вводит дополнительные требования. То есть правила — это новые ограничения по этажности, по плотности, по количеству парковочных мест, подъездов. Не во всех городах есть проекты зон охраны исторических объектов. Мы уникальны. У нас уже был проект, принятый в 2005–2008 годах. Он предусматривал как непосредственно исторический центр Ярославля, так и буферную зону ЮНЕСКО.
Кстати, когда мы встречались с архитекторами, они говорили, что правильно называть: объект всемирного наследия — исторический центр города Ярославля. Они очень обижаются, когда про центр говорят — зона ЮНЕСКО.
В исторической части, например, не допускается изменение архитектуры, строительство новых объектов, которые не соответствуют стилю. В буферной зоне режим более мягкий, в ней возможно строительство, но оно не должно мешать восприятию исторических объектов, доступности. Если мы будем рядом с историческим центром возводить, например, промышленные предприятия, мы не сможем его сохранить. Есть третья зона — охраняемого природного ландшафта. Про нее мало кто знает. На ней режим чуть более мягкий по отношению к предыдущим зонам. Она сохраняет ландшафт исторического города. Например, в эту зону включена Тверицкая набережная, берег Волги в районе Толгского монастыря.
Что возможно и невозможно в историческом центре? Возможно размещение каких-то нестационарных объектов.
— А как же планы по строительству отеля на набережной?
— Это история, которой уже под десять лет. В прошлом году очередной этап археологических раскопок завершился. Сам проект отеля я видел, он точно попадает под архитектурную форму. Находится между Митрополичьими палатами, построенными в XVII веке, и более современной Ильинско-Тихоновской церковью XIX века. Но и проект вписывается в эту историю. Более того, это, по сути, воссоздание утраченных объектов. Там была историческая усадьба.
Если возвращаться к проекту зон охраны, то он только рассмотрен. Это только проект. Он не превышает тех параметров высотности по этажности, которые были предусмотрены, когда Ярославль защищал исторический центр перед комиссией ЮНЕСКО.
Про транспорт
— Мы уже второй год живем в режиме . С 2023 года управлять городским транспортом решило правительство области. Но сейчас непонятно, кто отвечает за него — правительство или мэрия? К кому обращаться с жалобами?
— На мой взгляд, это самый больной вопрос. Самое неприятное в нем, что здесь не может быть быстрых решений. Мы принимаем шаги в части налаживания контроля, работаем с перевозчиками.
Например, мы собрали перевозчиков, чтобы обсудить режим работы в новогодние праздники. Спросили, какие проблемы, в чем помочь? В части поставки топлива, например, помогли решить вопрос. В части возмещения разницы между экономически обоснованной стоимостью проезда и действующей ценой для пассажира. Мы решили этот вопрос. Но вы помните, что новогодние праздники показали самый печальный результат, какой может быть.
«Был мороз, а что мороз? Мы в России живем»
мэр Ярославля
Должен быть резервный транспорт, топливо незамерзающее. Мы получили выход транспорта 50 %. В некоторых случаях люди .
Мы собрали транспортников, спросили, в чем дело? Предупредили о штрафных санкциях за невыход подвижного состава.
Сейчас, например, каждый день я утром получаю сводку. Сегодня на линию вышло 86 % от норматива. Это, конечно, лучше, чем 50, да? Но это и не 100 %.
— Сколько в среднем ежедневно в Ярославле выезжает транспорта?
— Где-то 85–86 % [от необходимого числа], по некоторым маршрутам 100 %. Спасибо нашим перевозчикам, которые работают хорошо.
— Кто контролирует работу транспорта сейчас, мэрия?
— По текущим контрактам в большинстве своем заказчиком выступает мэрия. Первые контракты новые будут заключаться в феврале уже департаментом транспорта областного. Но вопрос не в этом, мы не делим сейчас полномочия. Если вопросы возникают по транспортному обслуживанию, это вопросы к нам. Мы не говорим, что теперь вам в дверь налево, обращайтесь в другое место. Пока до наступления режима работы нового транспорта мы с перевозчиками работаем. И даже в тех случаях, где мы не будем выступать заказчиками в этом процессе, будем участвовать.
— Переходный период наверняка будет сложным. Представьте такую ситуацию: старые контракты закончились, а по новым перевозчик не успел приобрести автобусы. Мы останемся без транспорта совсем. На этот случай у власти есть варианты?
— Риски есть всегда. Но для того чтобы эти риски минимизировать, необходимо постоянно держать руку на пульсе со всеми возможными потенциальными участниками: и работающими сегодня на рынке в Ярославле, и теми, которые могут прийти, проявляют интерес. Есть с ними понимание того, как они хотят услугу выполнять.
Речь идет о порядка 600 новых автобусах, которые в мае должны полностью заменить парк и выходить на линии. Какие риски могут быть? Всегда могут быть любые риски. Всегда может случиться что-то непредвиденное. Тем более у нас непростая обстановка. То, что услуга будет предоставлена, даже если это произойдет, не надо сомневаться. Транспорт есть, перевозчики есть, и какой-то запасной вариант для себя всегда просчитываем. И на сегодняшний день выполнить услугу, даже если что-то произойдет, мы сможем.
— А что будет с троллейбусами? Кажется, что наше предприятие ЯрГЭТ потихоньку ведут к банкротству.
— Сразу скажу — троллейбусное движение в городе будет. И будет развиваться. Разные подходы могут быть. Есть разные города, где-то отказались от троллейбусного транспорта, где-то не отказались.
У троллейбусов есть преимущества перед автобусами. Причем, экологичность не на первом месте. На первом — вместимость. Троллейбусы — транспорт большого класса. А также это про экономичность в обслуживании. Новый троллейбус точно дороже нового автобуса. Я имею в виду хороший, низкопольный троллейбус с кондиционером, с запасом автономного хода. По сути, электроавтобус. Но в обслуживании троллейбусы экономичнее с точки зрения потребления ресурсов и деталей. Есть шутка такая, что троллейбус — это конструктор. Достал одну деталь, вставил другую.
В нашем автопарке средний срок эксплуатации — 12–15 лет. Но это не самое страшное как раз потому, что детали легко заменяемы.
— Но мы не можем дождаться даже четырех новых троллейбусов.
— Ситуация на нашем предприятии не очень хорошая. Сегодня у нас 98 троллейбусов. Из них выпуск на линию должен быть — 80. В среднем выходит где-то 70–75. В хорошем состоянии порядка 20 троллейбусов. Это мало. Но у нас есть понимание о том, как собрать хороший пул хороших троллейбусов. Первое: добиться вот этих четырех троллейбусов, которые откровенно зависли. Предприятие сегодня вышло в суд с тем, чтобы обязать поставщика передать нам именно троллейбусы. Я просто поясню, в чем суть: нам не нужны деньги, нам нужны троллейбусы. С апреля, когда начали всем этим заниматься, времени прошло много. То есть можно получить обратно деньги, но на них купить уже не четыре купить троллейбуса, а три. Поэтому мы хотим и троллейбусы, и еще неустойку.
Поставщик — это торговый дом производителя троллейбусов, имеющий отношение к перевозкам в Рыбинске. Это не какая-то фирма-однодневка.
Плюс мы попали в федеральную программу Минтранса по поставке электробусов. 10 электробусов будет в этом году для Ярославля. Мы, конечно, хотели больше, но пускай будет 10. Это уже немало. Почему электробус — это троллейбус? Потому что это электроуправление, тот же обслуживающий персонал — электромеханики и электрики. Они пойдут на баланс нашего предприятия. Плюс мы сейчас обсуждаем ту же самую концепцию, хотим попасть в федеральные программы Минстроя, который выделяет инфраструктурные бюджетные кредиты. Есть понимание, что некоторые регионы в течение нескольких последних лет попадали в эту программу на поставки транспорта. Мы сейчас тоже готовим заявку для того, чтобы попасть туда с троллейбусами.
— Обычно такие программы означают солидное софинансирование со стороны региона. Мы уже хотели так сделать, не получилось.
— Всё будет зависеть от того, насколько мы сможем данный вопрос решить с правительством области, потому что своими силами мы точно не сможем реализовать софинансирование в полном объеме. Бывает финансирование 60 % на 40 %, где 40 % — это регион, из них примерно 5 % — муниципалитет. Но для региона, конечно, это большая нагрузка. В среднем троллейбус стоит от 15 до 30 миллионов рублей. Хотелось бы, если брать, то брать хорошие троллейбусы. Даже на 10 троллейбусов сумма получается очень большая. С регионом надо разговаривать. Мы рассчитываем на то, что получим поддержку.
Было бы замечательно выйти на более льготные условия. Есть программы, в которых 98 % федерального финансирования. Просто под лежачий камень вода-то не бежит. Причем, знаете, мы не в самом плохом состоянии находимся по троллейбусам по сравнению с другими регионами. У нас есть много идей интересных, есть много коллег, кто имеет отношение к транспорту. И среди наших депутатов, кто там работал. Проектов-то было очень много: расширение троллейбусной сети, создание выделенных полос для троллейбусов. Самое главное — начать с того, о чем вы спросили: что с ними будет? Они будут.
Про уборку
— Троллейбусы ездят по дорогам. Я плавно перехожу к вопросу зимней уборки. Особенно тротуаров. Многие отмечают, что уборка проезжих частей стала лучше в этом году. Но зима подбросила другую погоду — случился гололед. В один из дней в травмпункты попали несколько сотен человек. Почему с тротуарами такая проблема. Вы сами по ним ходите?
— Я хожу пешком на работу, хожу пешком с работы. Может быть, не так далеко — маршрут проходит по Первомайской улице и по Советской. Давайте сразу. С точки зрения уборки тротуаров — нам точно есть куда развиваться, точно есть, что делать.
«Говорить о том, что у нас налажена работа и мы можем максимально быстро ситуацию поменять, я не буду. Это неправда»
мэр — про уборку тротуаров
Нужно заниматься технологией, организацией работы. Технику мы покупаем. У нас пришли 4 пылесоса зимне-летних, они могут разбрасывать реагенты. Сейчас у нас в закупке 5 пескоразбрасывателей.
— Извините, я перебью. Каждый глава говорит, что мы купим новую машину и станет лучше. Только один глава ДГХ был в свое время, который сказал: нам нужно 300 машин, тогда мы будем убирать город как в Москве.
— Я точно знаю, сколько надо, и никогда не скажу, что мы купим 300 машин и будет как в Москве. Техника — это часть работы. Всё остальное складывается из организации, из маршрутной сети, финансирования, людей. Всё в совокупности дает результат. Что касается уборки дорожной сети первой и второй категории, как раз сработала технология. К наступлению зимы была не только техника, были куплены реагенты, обеспечено финансирование, есть водители, выстроена технология. Просто привести машины, дать денег — не значит, что завтра всё будет убираться.
— С дорогами получилось. А с тротуарами — нет?
— Есть точки, которыми надо заниматься. В городской зоне ответственности тротуары, остановки, межквартальные проезды. Есть понимание, сколько нужно техники. Это не заоблачные цифры. Если бы у нас на каждом районе было по одному-два пескоразбрасывателю, оставить также дорожных рабочих, дать каждому району по грейдеру, несколько погрузчиков, КАМАЗов, с техникой проблем бы не было. Это первое. Второе: нужна централизация работы. Эффект, которого мы смогли достичь по дорогам 1-й и 2-й категории получился благодаря этому. Заммэра участвует в каждодневной корректировке маршрутов: где-то необходимо усилить подсыпку, где-то вывоз снега. Вот здесь такую же работу нужно организовывать нужно.
— Получается, по тротуарам не доработали.
— Я не буду вас обманывать, что еще чуть-чуть и достигнем результата. Скажу так, если бы у нас была зима, как в прошлом-позапрошлом году, мы бы справились. Мы с вами прожили три ледяных дождя. Я понимаю, что это не совсем объяснение. Я вам скажу, а вы можете отнестись к этому, как посчитаете нужным. Есть ГОСТ по уборке: она должна быть произведена в течение 6–20 часов с момента окончания непогоды. Снегопад, дождь закончились, и в течение максимально 20 часов должны быть предприняты меры. Конечно, это никого не устраивает. Меня в первую очередь не устраивает. Так возможно, но нужно иначе. Нужно не ГОСТы выполнять, нужно делать так, чтобы было хорошо.
Но если идет ледяной дождь, можно сыпать реагенты, песок, что угодно делать, но гололед будет. 1–2 января я гулял по городу, в Новый год был в Ярославле. Вечером 1 января мы ходили с семьей на каток. Вечером второго числа ездили во Фрунзенский район: я злоупотребляю иногда, беру с собой семью посмотреть территорию города. Им тоже интересно. Да, было скользко, но шел дождь.
За один дождь в декабре и за два в январе мы рассыпали почти всю норму всего, что у нас было на зиму припасено. Закупили еще, с этим вопросов нет. Но рассыпали много. Когда снег сойдет, нужно будет готовиться всё убирать.
Про кладбище
— В Ярославле заканчиваются места на единственном доступном для новых захоронений Осташинском кладбище. Еще и прокуратура недовольна тем, что происходит на участке в Карабихском сельском поселении, которое рассматривают под новое кладбище для горожан. Не останемся ли мы без кладбища совсем?
— Тема деликатная. Как правило, она касается нас в тех случаях, когда человек находится в тяжелом состоянии. И сбои в работе этой службы могут быть болезненны.
Нормативно на территории города мы близки к тому, что места закончатся. У нас всегда работало правило, по которому можно подхоранивать к родственникам даже на закрытом кладбище. Оно продолжает работать. Сейчас держим плотный контакт с Ярославским районом. Нет такого, что жителя Ярославля нужно хоронить только в Ярославле. Район нам в этом плане помогает. Участок под новое кладбище у деревни Прохоровское, это Ярославский муниципальный район. По нему приняли решение о начале проектирования, заложили деньги в бюджет, и участок сегодня предоставлен нашему учреждению именно для проектирования. У нас было на рассмотрении представление природоохранной прокуратуры. Уточняли, для чего предоставлен участок — для проектирования или эксплуатации? Мы на это представление ответили, провели ряд уточнений в документах. До момента, пока мы не получим проект, никаких работ проводить не будем. И уж тем более захоранивать.
По проекту предусмотрены обязательные экспертизы — экологическая и санитарная от Роспотребнадзора. Они проверят всё, что касается санитарных зон, влияния на источники водоснабжения, влияния на окружающую среду. Проект будет к лету, и по всем экспертизам мы должны пройти за летний период. А уже к сентябрю мы должны выйти на первую очередь.
О предшественнике
— Каждый новый мэр Ярославля рано или поздно кивал на предшественников, мол, все проблемы накопились от них. Вы пока держитесь. Но всё же, как оцените проекты прошлого мэра в части продажи троллейбусного депо на Горвалу. Продажи муниципальной бани на Большой Октябрьской улице.
— Я никогда в своей жизни не пытался создать для себя движение вперед за счет того, чтобы субъективно оценивать предыдущие периоды или предыдущих руководителей, которые занимали ту позицию, где я нахожусь сейчас. Поэтому выскажусь без субъективной оценки. Мы с вами здесь и сейчас в такой ситуации, какая она есть. И мы должны разбираться с тем, что имеем.
Если говорить по болевым точкам, которые вы озвучили, по бане: мы поддерживаем иск, который прокуратура предъявила в части расторжения договора купли-продажи. Посмотрим, каким будет решение суда. С точки зрения функционирования самого предприятия «Волна», которое имеет еще семь объектов, тоже есть понимание, как оно должно дальше развиваться. Вполне возможно сделать эффективное функционирующее предприятие, представляющее банные услуги.
— Получается, город должен найти деньги, чтобы вернуть их покупателю здания бани в случае расторжения договора?
— Эта сделка совершалась предприятием, поэтому напрямую в город никаких доходов не приходило. И расходов не будет. Нужно смотреть в рамках деятельности предприятия. У любой сделки есть экономически расчет. Если баня была куплена за 120 млн рублей, значит, она того стоила. Для любых вложений есть простой расчет. Например, если те же самые деньги положить в банк, вы будете получать одну сумму. А если вложите в бизнес и получите большую, значит, это выгодная сделка, выгодный объект. Предприятие может само этим объектом заниматься. У китайцев есть такая поговорка: «Это не я обманул — обстоятельства изменились», но у нас по-другому. По договору были определены условия в части функционирования бани, они не были соблюдены. Если они не выполняются, соответственно, наступают последствия. Пока подход только такой.
С точки зрения инвестиционного соглашения, которое касалось троллейбусного предприятия. Мы уже немножко затронули тему в части покупки троллейбусов — было дано задание обратиться с иском, чтобы получить транспорт. Делаем сейчас юридическую оценку соглашения и его исполнения. Внутренний аудит еще не закончили.
Про Ярославль и ярославцев
— Про жителей Ярославля говорят, что они всегда всем недовольны. Замечали?
— Вообще нет, не замечал. Где-то меня уже спрашивали об этом. Я очень себя комфортно чувствую в Ярославле. Я много где поездил, много где пожил. Всю службу бывал в разных регионах нашей страны, почти во всех. Где-то ты себя чувствуешь как дома, где-то не чувствуешь, ощущаешь себя, будто в гостях. Мне и моей семье здесь комфортно. Я окружен людьми, которые имеют те же представления о жизни, то же отношение, которое близко мне. Я больше скажу, для моей супруги переезд из Москвы был праздником. Она сказала: «Наконец-то мы оттуда уезжаем и будем жить в нормальном городе».
— А где вы живете? Вам снимают квартиру?
— Я живу недалеко от Красной площади, в пешей доступности от работы — 20 минут идти. Мы с семьей снимаем квартиру, это не муниципальная квартира, и мне никто не оплачивает. Не положено. В правительстве области это заложено, на муниципальном уровне нет.
— Ваша супруга нашла работу в Ярославле?
— Пока нет. Она в поиске. Мы долго жили в Москве, она работала там. Работа ей нравилась, а город нет. Она занимается своим делом, у нее есть небольшое предприятие — занимается вместе с подругами организацией интеллектуальных мероприятий. Пока ей это очень нравится, но всё-таки мечтает, что найдет постоянное место работы. Она долго занималась вопросами связей с общественностью, рекламой.
— Должность мэра после работы на федеральном уровне и поста заместителя председателя правительства — это понижение в карьере или другая ступень?
— Это иное, нельзя сравнивать. Буду банальным, но скажу, что не должность красит человека. Работа и на федеральном уровне, и в правительстве области, и в муниципалитете отличается своими особенностями. Точно нельзя сказать, что работа мэра Ярославля проще или тяжелее, чем там работа заместителя председателя правительства Ярославской области. Или проще / сложнее, чем работа начальника управления федеральной антимонопольной службы. Схожее между ними то, что это работа 24/7. А в остальном просто разные аспекты: где-то ты больше юрист, где-то менеджер. В Ярославле много интересной работы, много что нужно сделать. Возникают сложности, главное, не опускать руки, сесть, составить план, начать делать потихонечку.
— Во сколько вы встаете? До которого часу на работе задерживаетесь?
— Просыпаюсь в шесть. Ухожу, по-разному, в 10–11 вечера.
— Семья вас только по праздникам видит.
— Это мужская работа.
Источник: https://76.ru/text/gorod/2023/02/06/72031826/